КРЕСТНЫЙ ТЕСТЬ -XIX

Рахат Алиев

Документальная повесть

Надо признать, что Крестный Тесть выбрал идеальное место для осуществления своего замысла. Акмолинск -городок захолустный, вскоре каждый второй здесь будет чиновник (или член семьи чиновника) – а эта публика революционным настроениям обычно не подвержена. Но даже если кому на правобережье вздумается уличные собрания устраивать, то достаточно перекрыть мосты – и тогда до левого берега недовольным придется вплавь добираться.

А если река скована льдом, то здесь уже Генерал Мороз надежную охрану дает: когда за окном минус тридцать, да еще шквальный ветер, лучше глушить недовольство водкой на кухне, чем идти на улицу митинговать.

Но в Астане живет от силы четыре процента всего насе­ления страны. И живут если не с комфортом, то в относи­тельном достатке. А на остальные девяносто шесть про­центов можно уже внимания не обращать – до Астаны они не доберутся. Потому что идти придется по трассе из Караганды, а ее полиции отрезать еще легче, чем мост перекрыть.

Конечно, вы можете пойти законным путем и подать заявку на проведение общенациональной акции проте­ста у ворот президентского комплекса, но тогда вас упе­кут в психушку – и, надо признать, не без оснований. Потому что никто в здравом уме такого делать не будет.

У президента же были свои основания побаиваться народных выступлений. Он видел в декабре 1986-го, как полыхнуло недовольство и как быстро ситуация вышла из-под контроля властей. Тогда это сыграло в его пользу, ведь он только шел к власти, но фантомный страх перед толпой протестующих остался. И завтра такая же демон­страция могла пойти уже против него, правителя незави­симого Казахстана. И после 91-го года рассчитывать на помощь Москвы, с ее всесильным КГБ, не приходилось.

А потом был Новый Узень, где власть просто ввела внутренние войска МВД и погасила пламя народных вол­нений пулями. Город блокировали, трагедию замолчали.

Позже такой же сценарий повторится в узбекском Анди­жане, и об этих событиях будет говорить весь мир. А Нового Узеня как будто не существовало. Остались только безымянные могилы, месторасположение которых строго засекречено КНБ и МВД (архивы по указанию Пре­зидента уничтожены). Еще долго министр внутренних дел Сулейменов эксплуатировал на этой бойне со своим народом. Что он сам, якобы без Назарбаева, принял решение воевать с демонстрантами. Назарбаев до сих пор держит Сулейменова при себе. Ведь он с тех пор повязан кровью казахских демонстрантов, выходцев из западных регионов страны.

Но власть была напугана. В отличие от граждан, она знала все страшные подробности тех событий, и желание изолировать себя от народа укрепилось еще сильнее.

Однако настоящий страх пришел намного позже, когда новая столица уже возвела свои фортификационные сооружения на левом берегу Ишима. Сначала грянули цвет­ные революции в Грузии и Украине. Сразу следом Аскар Акаев покидает президентский кабинет в митингующем Бишкеке. В Астане паника. Чем выше кабинеты, тем силь­нее уверенность, что очередная цветная революция вот-вот охватит и наш Казахстан. Вот тогда президент не уставал повторять в узком кругу, что он был трижды прав, перенеся столицу в безопасное место.

И все-таки из Алма-Аты президента гнал не только страх. Еще ему досаждало все возрастающее чувство дискомфорта. Потому что здесь он не чувствовал себя защищенным не только от простых граждан, спешащих по своим делам по соседним улицам, но, что еще хуже ему досаждала местная элита. Приходилось тратить часы на утомительные разговоры со старейшинами, с интел­лигенцией, с влиятельными людьми. И каждому прихо­дилось давать какие-то обещания, а некоторые из них потом даже выполнять.

В таких условиях – одно название, что „авторитарный”, I на самом деле даже непонятно, кто от кого зависит. И ведь не откажешь во встрече, нельзя обидеть уважаемого аксакала – уважаемого старейшину. По неписанным казахским законам – Старших нужно чествовать, с писа­телями общаться, родственников и земляков выслуши­вать. А все его визави от разговоров с высоким лицом только добавляли себе влияния, отщипывая по кусочку от пирога Его власти.

Этому нужно было положить конец. Но Алма-Ату не изменишь, здесь он всегда был бы в заложниках уже сложившейся клановой системы. Единственный выход -бежать, „в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов”. А вместе с собой увезти в эту глушь и столицу. А всю эту интелли­генцию, старейшин и уважаемых оставить позади, и пусть они друг с другом сколько угодно собираются.

Что было дальше, мы все знаем. Те, кому повезло больше, наблюдали за историей со стороны. Нам, госу­дарственным служащим, пришлось пережить ее на своей шкуре. Вы тоже в сорокаградусный мороз не могли открыть дверь дома, потому что ее придавило шквальным ветром? Вы тоже наслаждались качеством воды в душе, после которой автоматически становишься клиентом кли­ники „Hair Transplant”? Вы тоже поражались обслужива­нием в этих ресторанах? Значит, это были мы с вами, те кто творил эту историю – ради того, чтобы один человек, наконец, почувствовал себя в комфорте и безопасности.

И он почувствовал. Теперь для уважаемого человека попасть в Астану, в высочайший кабинет – это уже испол­нение мечты. А проделав такой путь в тысячу километров, он уже никаких наставлений давать не будет, как эно случалось раньше – он будет только благодарить „за наше счастливое детство”. Ну, может быть, попросит под конец новую квартиру и стипендию „Болашак” для дочери, но это несложно, это можно помощникам пору­чить – если, конечно похвалы старейшины были доста­точно изобретательны. А то ведь в последнее время всё сложнее что-то новое услышать – сплошные „великий хан”, „отец нации” да „хозяин”.

К президентскому дворцу нельзя подъехать на машине. Хотите попасть в наш Тадж-Махал – извольте выйти из авто и пройтись полкилометра пешком. Дождь, ветер – а вы терпите. Вам дают понять, что власть сакральна, она выше вас, вы не можете добраться до нее ни на такси, ни на своем персональном лимузине.

Вот теперь управлять этой страной – одно удоволь­ствие. Астана уже достаточно фортифицирована, бюджет накачан нефтяными деньгами – можно ни на Запад не оглядываться, ни на своих граждан. И депутаты уже не спорят. Лучше того, они теперь сами соревнуются, кто быстрее и точнее предугадает желания владыки.

Он ведь их и не просил вписывать в конституцию строку, что два срока положены любому, кроме Него – первого неизменного президента. Он был даже против такой поправки. Но „независимые депутаты” все сделали сами, умницы. А потом пустили себе пулю в голову и самораспустились. Вот это порядок.

Вот это и есть Проект Астана в действии. Ради этого и закапывались в землю наши народные миллиарды.

Любой правитель, который пробыл на троне слишком долго и который забрал в свои руки слишком много вла­сти, хочет верить, что он действительно Избранный и, непременно, Всевышним.

Он хочет верить, что народ действительно любит его так, как расписывает правительственная пресса и как поют придворные лизоблюды. Ему хочется войти в исто­рию не тираном, а просветителем. Но поскольку наде­яться на благодарность потомков – дело рискованное, он начинает строить себе памятники уже при жизни.

Наш правитель решил, что его пирамидой будет Астана. Он начал строить этот город как крепость, где чувствует себя за каменной стеной – он искренне уверовал, что строит для Казахстана свой Петербург. И что благодар­ные потомки будут с благодарностью вспоминать его имя каждый раз, как будут произносить название казахской Пальмиры, а его сравнивать с Петром Первым.

Разумеется, он назовет столицу своим именем уже при жизни. Вернее, он будет противиться этому – также, как сопротивлялся своему пожизненному президентству, – но и в этот раз ему не удастся остановить волну народного волеизъявления. Сначала выступит какой-нибудь заслу­женный. Потом пойдет волна писем в „КазПравду” от народных писателей, надеющихся на очередную подачку из-за президентского забора. А потом соберется неподконтрольный парламент и проявит свою принци­пиальность.

Вот так появится на карте новое название – Нурсултан-Ата, например. Вопрос только в том, как долго оно на карте продержится. Понятно, что недолго, конечно.

Эта глава была написана ДО выступления Сата Токпак-баева. Как видите, сценарий уже начал приводиться в исполнение.

Такова судьба любого диктатора: он может контроли­ровать пространство и быть всесильным правителем своей территории, но ему неподвластно время. Он может воздвигнуть себе памятники и вписать свое имя в учеб­ники истории – но только на время своего правления. И он не сможет ни испугать, ни подкупить потомков так, как он делает это со своими современниками.

Потомки будут судить по заслугам. И они сами перепи­шут свои учебники – тирана назовут тираном, а борцам за свободу воздадут должное.

Поэтому настоящий вопрос в том, что делать с пирами­дами Назарбаева, как только у руля нашей страны вста­нет „второй президент Казахстана”. Сегодня в это даже сложно поверить, но такой день придет, и к нему стоит готовиться уже сегодня. Ведь обмануть биологические часы не удавалось еще ни одному диктатору.

За каждое удовольствие нужно платить, это нормально. Ненормально, когда за удовольствие одного человека расплачивается весь народ.

Здания не вырастают из земли, как грибы. Строитель­ство всех этих Зажигалок, Ведер и Байтереков было оплачено каждым гражданином из своего кармана. Вы верите в зарубежные фонды, которые финансируют строительство Астаны? Верите, что средства приходят от арабских принцев?

Сначала деньги выводятся из страны, и только затем часть из них возвращается, чтобы быть израсходованной на очередные архитектурные идеи нашего президента. Любой человек, который провел в своей башне из сло­новой кости слишком долгое время, начинает считать каждую свою мысль гениальной. Тем более, что его уве­ряет в этом стройный хор придворных лизоблюдов и ковровой прессы.

Туркменбаши – покойный лидер Туркменистана соби­рался рыть озеро в пустыне. Крестный Тесть придумал накрыть часть Астаны стеклянным колпаком. Такие люди не знают слова „нет”. И с годами просто превращаются в капризных разбалованных малышей.

Чего на самом деле стоят гениальные архитектурные идеи нашего президента (причем слово „стоят” прихо­дится употребить в буквальном значении)? Любая постройка на акмолинской земле стоит двойных денег. Потому что фундамент, какой можно заложить в городе Шымкенте, здесь не пойдет – его нужно укреплять, а сваи забивать на такую глубину, чтобы они достали до твер­дых пород.

Но возвести здание – это только начало трат. Дальше начинаются постоянные расходы на его поддержание. Протопить квартиру в Астане стоит вдвое дороже, чем в Алма-Ате. И эти расходы государство с удовольствием перекладывает на жителей, которые платят за удоволь­ствие жить в этом бессмысленном городе двойные ком­мунальные тарифы.

Но настоящйю цену за эту авантюру предстоит платить следующим поколениям. Например, в 2008 году в бюд­жет города Астана поступило из госбюджета республики 222 млрд. тенге. Именно они будут расплачиваться своим здоровьем и своими судьбами за непостроенные больницы, школы, детские сады и институты, за разва­ленную сельскую медицину, за пришедшую в негодность инфраструктуру городов, за разоренную социальную инфраструктуру во всех других регионах Казахстана. Этот список можно продолжать бесконечно.

В то время, как человек, почувствоваший себя Великим Казахским фараоном, строил свою пирамиду, остальная страна медленно приходила в запустение. Классический сценарий из учебника истории.

В условиях углубляющегося финансового кризиса Казахстану грозит резкий рост социальной напряженнос­ти, который может привести к резкому разделению народа на богатых и бедных. По данным ООН, около четверти населения республики (из 16 милионов) живет в бедности.

В Аргентине, когда был обьявлен дефолт, долгов было 128 млрд.долларов США, а ВВП 256 млрд.долларов США или 50 % от ВВП. На Украине долгов 111 млрд.долларов США и ВВП – 333 млрд.долларов США или 33% ВВП, и ей предсказывают дефолт. Но у нас в Казахстане внешних долгов более 105,5 млрд.долларов США, а ВВП около 135 млрд.долларов США или 80 % ВВП, и вроде дефолт не предвидится. Так ли это на самом деле? Покажет время.

“Xural” qəzeti,

Il: 9, sayı: 019(429), 15-21 may 2011-ci il