КРЕСТНЫЙ ТЕСТЬ-V

Рахат Алиев

Документальная повесть

Надо признать, что стратегия неослабного давления по тем западным фронтам частично сработала. Против меня применили весь Уголовный кодекс, от похищений/иодей до финансовых преступлений. Метода была про вместо того, чтобы говорить о коррупции режима Назарбаева, мне пришлось оправдываться, что я не совершал тех преступлений, которые на меня навеши¬вали оптом и в розницу.

К пятнице 1 июля 2007-го напряжение достигло апогея и должно было каким-то образом разрешиться.

В тот день от меня уже ничего не зависело. Чтобы не повторять привычного маршрута между домом и офисом, еду сначала в банк, а потом в парикмахерскую. На ныходе из нее меня ждет шоу, подобного которому не шло в моей жизни. На улице стоит группа в штатском – двое мужчин и с ними молодая женщина блондинка, с американской бейс¬болкой на голове. Явно дожидаются нас. Один подходит поближе, демонстрирует удостоверение: МВД-нацио¬нальное бюро Интерпола Австрии.

– Вы мистер Алиев?
– Я.

Мы говорим по-русски.

Очень хорошо.

Мы уполномочены вас арестовать по запросу казахского Интерпола.

Даю сигнал телохранителям, что все в порядке. Началь¬ник охраны из спецподразделения „Кобра” МВД Австрии пытается извиняться – говорит, что им по рации поступило распоряжение не препятствовать работе Интерпола Листрии, которое также находиться в составе МВД. Да я и не призываю устроить здесь шальную перестрелку. Каж¬дый делает свое дело. Я на собственном опыте знаю, что такое разделение властей и верховенство закона.

– У вас есть оружие? – спрашивает полицейский.
– Есть, в машине.
– Есть разрешение на ношение?
– Есть, еще с 2002-го года, вместе с удостоверением Посла Казахстана в Австрии.

Второй из группы отправляется к моему автомобилю. Невольно замечаю, что все трое ведут себя так, будто насмотрелись американских фильмов – CSI про ФБР и представляют себя Крутыми Уокерами.

Полисмен залезает в машину и начинает ее обыскивать – он явно „слепой”, не видит в упор дипломатические номера. Ведь машина все еще зарегистрирована на дей¬ствующего дипломата, сотрудника посольства PK. При свете дня и при свидетелях он нарушает святая святых международного права – Венскую конвенцию – диплома¬тический иммунитет! Но с этим будут разбираться позже мои адвокаты.

Тот факт, что я еще оставался на тот момент послом Казахстана в странах бывшей Югославии и постоянным представителем в Венском офисе ООН, никого не вол¬нует.

Женщина в бейсболке застегивает на мне наручники, почему – то значительно туже, чем требуется. Сразу чув¬ствую, что левая рука перетянута, быстро начинает неметь. Но что интересно, мне разрешают оставить все личные вещи моему помощнику и переговорить с адво¬катами. Садимся вчетвером в маленький „Фольксваген”. Главный из группы за рулем, его напарница – рядом на переднем сиденье. В дороге узнаю, что она украинского происхождения, работает в полиции Вены.

Замечаю, что кружим по городу, нарезаем не имеющие смысла круги. Спрашиваю, куда едем – в моем положе¬нии это не праздный вопрос, если учесть самолеты, зафрахтованные КНБ и стоящие в терминале General aviation. Дама отвечает, что в аэропорт Швехат. И тут же смеется: это шутка. Должен признать, бывают случаи, когда шутки не кажутся мне смешными.

Прошу ослабить левый наручник и слышу отказ. Как будто я особо опасный преступник, которому нельзя освободить руки, пока не добрались до места. В дороге провели минут двадцать. Когда в участке, наконец, осла¬били наручники, на левой руке осталась гематома, кото¬рая заживала потом несколько недель. Не самое образ¬цовое задержание в европейской стране.

В полицейском участке обстановка спартанская – топ¬чан с одеялом, однако мне этот интерьер нравится больше, чем люксовый салон самолета. Но чувствую, что быстро поднимается артериальное давление. Приходит доктор, измеряет давление: верхнее – 170. Требует, чтобы срочно ехали в больницу, делать кардиограмму. Я поначалу отказываюсь, но вскоре теряю контуры окру¬жающей действительности. Последнее, что я помню в участке – надо мной склоняется та дама из Интерпола. Интересно, ей то что надо?
Очнулся уже в больнице, под капельницами. Это отде¬ление находится в ведении Минюста. Врачи говорят, что инфаркта нет, но давление не проходит (оно будет дер¬жаться еще долго), как и боли в сердце.

Так прошла пятница. В этот день я должен был нахо¬диться на свободе, поскольку мои адвокаты уже перего-иорили с судьей и внесли залог за меня. Один миллион евро наличными – хорошо, что я заранее снял деньги со с воего банковского счета.

Согласно процедуре, я должен был после полицей¬ского участка приехать к судье, который дал бы разре¬шение о выпуске под залог, а от него уже поехать домой. Но теперь меня не выпускают врачи. К высокому давле¬нию добавилась сильная кожная аллергия, источник которой никак не могут определить. На сканировании обнаруживают у меня в желудке две металлических частицы непонятного происхождения. Теперь всем на ум приходит уже не Литвиненко, а украинской президент Виктор Ющенко, которого лечили от отравления в сосед-пси венской клинике „Рудольфинерхаус”. А мне всё вспо¬минается дама из Интерпола, наклонившаяся надо мной в участке – что-то в этом было подозрительное.

Тайну тех металлических частиц и источник аллергии врачи так и не разгадали.

В субботу ко мне приходят дежурный судья и мои адво¬каты – доктор Рифат и профессор Брандштеттер. Судья объявляет, что выпускает меня – но поскольку мой немецкий еще недостаточен для свободного общения, по закону требуется официальный переводчик. А его как назло нет. И мой выход под залог откладывается теперь до воскресенья.

К выходным я уже становлюсь в больнице местной зна¬менитостью. В отделении лежит по медицинским показа¬ниям много молдован и украинцев, задержанных в основном за нарушения визового режима и мелкого хулиганства.

После ужина вместе смотрим по телевизору последние новости. В новостях подробно обсуждают историю моего задержания. Мои акции среди персонала и пациентов резко идут вверх…

Начинаю вспоминать свою первую профессию врача, ко мне обращаются пациенты за консультациями и советом.

В субботу мне приносят местную прессу, где тоже много пишут про мою персону и про австрийско-казахские отношения. Казахстан в Австрии знают, в том числе благодаря нашей нефти, которая поступает на перераба¬тывающий завод OMV под Веной. Журналисты обсуж¬дают, смогут ли энергоносители вмешаться в политику и не поддастся ли маленькая Австрия на нефтяной шантаж по формуле „Алиев в обмен на нефть плюс газ”.

Но лучшую историю читаю в газете „Штандарт”. Оказы¬вается, пока я лежал под капельницами, президент Назарбаев не сидел сложа руки и уже успел позвонить бундесканцлеру Гузенбауэру с личной просьбой дать указание в суд и срочно организовать мою экстрадицию! В это с трудом верится, но факт звонка подтвердили в пресс-службе Правительства Австрии.

Дело было так: Гузенбауэр, который лишь незадолго до ного стал руководителем Австрии, уехал на уик-энд шдыхать в турецкую Анталью. Предвыборная кампания ()|.шл сложной, социал-демократы победили с неболь¬шим перевесом, очень долго не получалось собрать коа¬лицию для парламентского большинства. Так что нес колько дней на море Гузенбауэру были необходимы.

Никаких телефонов канцлер с собой не взял, чтобы шдохнуть по-настоящему. С ним была только линия эксрепной связи, которую используют в случаях „emer-Ф’псу”, то есть чрезвычайных происшествий, стихийных бедствий, требующих немедленного вмешательства руководителя правительства. Обычно эта линия молчит. И вдруг звонок – с канцлером хочет немедленно перего-норить президент Казахстана Назарбаев, дело неотлож¬ной важности. Не знаю, что ожидал услышать Гузенбауэр, поднимая трубку, к каким международным происше-( гвиям готовился – но вряд ли ожидал, что речь пойдет про меня.

А это и была единственная цель звонка Крестного тестя: он задействовал линию экстренной межправи-н’льственной связи, чтобы попросить канцлера Австрии иыдать ему мятежного Алиева. А взамен Гузенбауэр может рассчитывать на бесперебойные поставки казах-(ких энергоносителей и новые концессии для австрий¬ской энергетической компании OMV и поддержку буду¬щего транскаспийского газопровода „Nabukko Pipeline”.

Дальше диалог между двумя лидерами вышел такой: канцлер говорил про разделение властей в его стране, про невозможность влиять на независимую судебную < истему. Да я все понимаю, возражал Назарбаев, у нас в Казахстане тоже есть разделение властей, но мы ведь оба понимаем, о чем идет речь…

По всей видимости, Назарбаев так и не поверил, что канцлер Австрии не может позвонить министру юстиции ими председателю Верховного суда, чтобы они спустили иииз приказ земельному судье города Вены. И даже точно не поверил, поскольку еще дважды повторял свою настырную попытку уговорить Гузенбауэра.

Второй телефонный разговор, снова по инициативе президента Казахстана, состоялся 9 августа 2007 года. Сценарий был тот же. Крестный Тесть, очевидно, посчи¬тал, что в первый раз Гузенбауэр был просто недоста¬точно опытен, еще не вошел во вкус власти, не узнал ее настоящих прелестей. А теперь, спустя пару месяцев, с ним уже можно будет поговорить если не на равных (все-таки разница в опыте – восемнадцать лет во главе страны против трех месяцев), то хотя бы на „одном языке”.

Но Гузенбауэр снова не понял просьб своего казахского коллеги. В очередной раз постарался терпеливо объяс¬нить принцип разделения ветвей власти, где судья может засудить канцлера, но канцлер не может снять с работы судью, как в Казахстане.

Затем через неделю Назарбаев заставил своего пре¬мьер-министра Карима Масимова также позвонить австрийскому канцлеру, чтобы прикрыть свою оплош¬ность. Ответ был прежним.

И снова Крестный Тесть не поверил в эти „сказки вен¬ского леса”. Свою третью попытку убедить австрийского лидера пойти на противозаконные действия Назарбаев предпринял в 26 сентября 2007-го, на этот раз очно. Дело было на Генеральной ассамблее ООН в Нью-Йорке, которую наш президент посетил, наконец-то, после семилетнего перерыва.

Все предыдущие годы он прикидывался то больным, то занятым. На самом деле Назарбаев опасался, что его доста¬вят на допрос к следователю нью-йоркской прокуратуры по коррупционному расследованию, известному под именем „Казахгейт”. Однако американские лоббисты из „Глобал Опшонс мэнеджмент” и юристы убедили президента, что в этом году ему опасаться пока нечего (слушания по делу начинаются позже), и он решился посетить штаб-квартиру ООН. Это было еще и своеобразное „роуд-шоу” по продви¬жению только что избранного им самим однопартийного парламента. Запад выборы раскритиковал, и Назарбаев поехал успокаивать американцев и европейцев.

МИД Казахстана запросил 10-минутную встречу на высшем уровне с австрийским канцлером. По протоколу отказать в такой встрече нельзя. А проходила она, что ее непосредственного участника, так. Инициативу сразу взял Назарбаев. Как вы можете дога¬даться, сразу за рукопожатием он предложил Гузен¬бауэру снова подумать о скорейшей выдаче Алиева и о тех благах, которые может извлечь Австрия из дружбы с Казахстаном. На этот раз канцлер уже не выдержал. Оце¬пив, что рассказ о разделении властей не срабатывает, он открыто попросил казахского президента больше никогда не поднимать эту тему. Потому что даже само обсуждение ее противозаконно.

И если пресса узнает, что руководители стран обсуж¬дают дела судебных органов, их немедленно обвинят в коррупции, в превышении служебных полномочий. А для анстрийского канцлера (в отличие от казахского прези¬дента) такие обвинения могут быть фатальны: от них и до отставки недалеко.

“Xural” qəzeti
il: 9, sayı: 005(413), 06-12 fevral 2011-ci il